Rapidstresser the bestIP booter / Stresser of 2021
Запахи и обоняние играют колоссальную роль в жизни зверей. Их поведение от рождения до самой смерти ежечасно, ежеминутно связано с восприятием запахов, которые несут жизненно необходимую информацию из окружающего мира, возбуждают инстинкты и привычки, определяют положительное или отрицательное отношение к новым предметам. Если бы собака писала книгу об органах чувств, то, несомненно, самая длинная глава была бы посвящена обонянию, писал Г. Деккер ‑ автор книжки, посвященной способностям животных воспринимать окружающий мир.
Происхождение обоняния, по‑видимому, наиболее древне. Есть основания предполагать, что оно предшествовало всем другим чувствам, с помощью которых животное могло бы на расстоянии ощущать присутствие пищи, особей противоположного пола или приближение опасности.
Запахи, обоняние и поведение, связанное с ними,‑ малоисследованная область даже применительно к человеку. Особенно же много белых пятен обнаруживается при изучении в этом плане диких и домашних животных. Познание данных вопросов важно для решения многих проблем.
Начав обнюхивать неожиданно найденный незнакомый пахучий предмет, барсук задумался. Если б его мысли можно было перевести на человеческий язык, то они, наверное, выглядели бы так: «Что же это такое? Странный и противный запах... Ясно, что эта штука не является собственностью моих соседей ‑ они пахнут по‑другому. А нельзя ли ее съесть? Пожалуй, нет, ее запах совсем не схож с тем, что ем я. Но запах этот что‑то напоминает... Что же именно? Вспомнил! Так пахли следы того странного двуногого зверя, который носит в зубах дымящуюся палочку. Он как‑то забрел в мои владения и вел себя нагло и бесстрашно. Опять притащился...»
Обнюхивая предметы, каждый зверь, подобно этому барсуку, получает определенную информацию, как‑то по‑своему осмысливает ее, ориентируется и соответственно предпринимает целесообразные действия. Интересно бы узнать, что он при этом ощущает, чувствует, думает. Попробуй узнай ‑ не так‑то просто: зверь не человек ‑ рассказать не может.
Так рассуждал я, наблюдая за поведением шакала, которому дал в клетку кусочек картона с каплей одеколона. Зверь внимательно обнюхал его, поскреб когтем правой лапы, еще понюхал и удалился с рассеянным видом в угол. А ну, как ты будешь себя вести теперь? И я просунул сквозь прутья новую картонку, на которой теперь был уж не одеколон, а пятнышко рыбьего жира. Шакалик не заставил себя ждать, подошел к гостинцу и занялся его обследованием.
Ставя опыты на животных зоопарков, я вначале не знал, что эти опыты могут дать в полной мере, но был твердо убежден, что в капле отражается весь мир. Сгруппировав материалы по семействам отряда хищников, получил какой‑то странный график: первое место по продолжительности реакции на кусочек картона с каплей пахучего вещества заняли енотовые. То есть у них, как выражался один из моих критиков, «время обнюхивания» было максимальным. За енотовыми следовали медвежьи, потом шли псовые, затем кошачьи, далее гиены, за ними ‑ куньи, и конец ряда замыкали виверровые ‑ у них продолжительность реакции была минимальной.
Случайна или не случайна эта лестница? Что еще отражает она? Пожалуй, рост. Да, рост. Если не считать енотовых, которые затесались на первое место, в начале ряда стоят самые крупные звери ‑ медведи, а в конце самые мелкие ‑ куньи и виверры, в середине же ряда ‑ средние по размерам животные. Что еще? Ум! Конечно же, ум, если вообще можно применить это слово к животным. Или ‑ элементарно‑рассудочная деятельность, как выражаются строгие блюстители точной терминологии. По этому качеству еноты, медведи и псовые, стоящие в ряду впереди, неизмеримо выше куниц и виверр. Это можно подтвердить! сотнями наблюдений и высказываний охотников и ученых.
Способность животных ориентироваться в пространстве издавна являлась предметом восхищения человека. Умение голубей и других птиц находить свой дом, возвращаясь к нему с огромных расстояний, поражало воображение. Знаменитый путешественник Пржевальский описал факт, когда собака на вторые сутки вернулась домой с расстояния 200 километров. Серебристо‑черная лисица, убежавшая с поезда возле Байкала во время перевозки, вернулась на ферму у станции Борзя, где жила раньше, проделав при этом не менее 1000 километров. Известен случай, когда кошка прошла 120 километров, вернувшись к своему старому хозяину, от которого она была увезена полгода назад. Сбившийся с дороги путник нередко бывает спасен, если он доверится лошади.
Как животные находят дорогу домой? Какую роль тут играют обоняние и запахи? Вопросы эти изучены слабо. Ориентацию обычно называют пространственной. Но ориентацию с помощью обоняния ‑ обонятельную ориентацию есть смысл разделять на два вида: пространственную и контактную. Используя пространственную, животные обнаруживают, а с помощью контактной опознают. Строгих границ тут нет. Однако успех пространственной ориентации зависит не только от остроты обоняния, как при контактной, но и от других причин: от ветра, температуры, роста зверя и т. д.
Общаются звери с помощью запахов двумя путями. Или наносят запах своего тела на окружающие предметы, или их запахи на свое тело.
Нанесение зверем своих пахучих меток обычно называют маркировкой. Маркируют все: территорию, своих собратьев, предметы, воздух. Метят мускусами, мочой, калом, потом и всем, что у зверя имеет запах.
Почти у каждого зверя есть своя маленькая парфюмерная фабрика ‑ одна или несколько пахучих желез. Ученые их называют «специфическими кожными железами», так как все они расположены на коже. Размеры и строение этих органов разные: иногда еле заметное голое пахучее пятнышко среди меха, а иногда мешочек с кулак. Располагаются пахучие железы по‑разному: у кого на голове, у кого на ногах, у кого под хвостом ‑ кому как удобнее. У антилопы‑сайгака нашли на теле ни много, ни мало ‑ 24 разные железы. Перепись этих «парфюмерных фабрик» еще не закончена. Нет‑нет да и находят ученые новую неизвестную пахучую железку у какого‑нибудь зверя.
Нe просто изучать поведение зверей в природе. Почти все они ведут скрытный образ жизни. Но зимой на снегу видно все: какой зверь и куда прошел, что он здесь делал, чего нашел поесть, где отдыхал и с кем схватился. Все подробнейшим образом записано в снежной летописи, только нужно научиться читать ее, да не мешкать: выпала пороша и все следы стерла. Теперь появятся новые письмена и снова сотрет их метель. И так миллионы лет.
Издавна зоологи ходят по следам зверей, чтобы изучать их жизнь. Этот способ называется троплением. Мы с Иваном Ивановичем использовали его для изучения запаховой сигнализации животных. В природе все продумано, все разумно. Шлаки организма ‑ моча, а также экскременты, на которые попадает секрет подхвостных пахучих желез, используются дикими животными для передачи обонятельной информации, регуляции отношений друг с другом и многих других целей.
Нарядная дама вывела погулять «стираную», белоснежную болонку. Холеная собачка гадливо обегала лужи после только что прошедшего дождя, чтобы не замочить лапы. Вдруг она наткнулась на давно убитую выстрелом из рогатки маленькую птичку. Аристократическая собачка оживилась, понюхав находку, она вдруг, пригнувшись на передних лапках, проехалась щекой, шеей и лопаткой о протухшую птичку, потом горлом, другой щекой, боком, а затем перевернулась на спину и, блаженно порыкивая, принялась, извиваясь, валяться на спине. К ужасу хозяйки, белоснежная шерсть собачонки все больше и больше покрывалась тошнотворной темной жидкостью из маленького трупика. Никакие окрики и увещевания не помогали. Словно в забытье болонка вновь и вновь проделывала эти странные телодвижения, стремясь пропитаться отвратительным запахом.
Кое‑как даме удалось увести теперь уже не белоснежную, а замызганную и смердящую любимицу, которая, судя по ее «улыбающейся» мордочке, не только не раскаивалась в содеянном, но и пребывала в прекрасном настроении, хватив глоточек «настоящей дикой жизни». Знакомый бульдог, вышедший на прогулку с владельцем из соседнего подъезда, после мимолетного обнюхивания приятельницы, как по ниточке побежал ее следом к месту происшествия и через мгновение уже проделывал эти же странные телодвижения.
Изучая обонятельное общение животных, человек всегда задумывался: как бы приспособить запахи для управления поведением зверей. Проще всего подавать две пахучие команды: «Подойди сюда!» и «Вон отсюда!», то есть привлекать или отпугивать животных с помощью запахов. На какой же биологической основе могут быть эти командные запахи? Наука отвечает, что имеются два пути: первый ‑ привычка, или условный рефлекс, и второй ‑ инстинкт, или безусловный рефлекс. Видимо, есть еще и третья дорога... Но пока остановимся на первых двух.
«Привычка свыше нам дана», ‑ сказал поэт. Но если говорить о конкретных привычках, то он не прав: мы их приобретаем сами. Постоянно, каждодневно.
Я наблюдал, как родившиеся в неволе маленькие лисята наткнулись на отрезок резинового шланга, лежавшего на полу. Они мгновенно оживились, ускорили движения, усиленно тыкаясь мордочками в резину. Почему так?
Язык запахов ‑ язык животных. Точной общепринятой классификации запахов нет. Это потому, что у людей, а тем более у животных, отсутствует отвлеченное, абстрактное представление о них. Вкусовые ощущения мы четко разделяем на соленые, кислые, сладкие, горькие. Все цветовые восприятия укладываются в вариации семи основных цветов: красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового (чтобы запомнить последовательность которых придумали фразу: Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан).
А вот запах мы не можем характеризовать, не называя вещества или предмета, которому он свойствен. Поэтому представление о запахах чисто предметное. Человек отличается от животного наличием второй сигнальной системы: умением пользоваться словами ‑ символами явлений и предметов. Восприятие слов происходит с помощью слуха или зрения. Обоняние же и запахи остаются непричастными. «Язык запахов» ‑ это прежде всего язык животных, самая древняя система сигнализации.
Мы уже говорили, что мозг животных сформировался из органа обоняния, поэтому обоняние для зверя нечто большее, чем просто орган чувств. Но почему у человека, происшедшего от животных, плохое обоняние? Говорят, это результат перехода к вертикальному положению тела. Но, по‑моему, есть и другая причина. Запахи были хороши в начале развития, но потом природа попала в затруднительное положение.
Мы уже говорили, что обонятельные раздражители, в отличие от звуковых, зрительных и вкусовых, всегда конкретны и не поддаются обобщению, абстрагированию. Поэтому способность мозга к абстракции и обобщению ‑ обязательное свойство высшего интеллекта, присущего человеку, не могла формироваться на основе запахов, природа которых, видимо, не способствует развитию высших форм рассудочной деятельности. Поэтому в процессе эволюции и произошла смена фундамента, на котором строилось развитие мозга, и зрительный анализатор в этом процессе стал вытеснять обонятельный. Природа передумала.
Известно, что капля гранит долбит: даже малой силой, но действующей постоянно в одном направлении, можно сделать многое. Моя работа заняла немало лет. Копились факты. Все больше и больше появлялось проверенных камней, на которые можно было уверенно опереться, перебираясь через поток неизвестного. Стали понятны многие особенности отношения зверей к приманкам, казавшиеся загадочными в первую зиму, появилась возможность не только объяснять, но и советовать, рекомендовать.
Отобрав лучшее из многовекового охотничьего опыта привлечения зверей запахами и соединив это с собственными находками, мы с Иваном Ивановичем разработали несколько составов, ароматы которых были любезны звериному обонянию. После предварительных испытаний решили передать их на суд промысловых охотников. Снова заработала фабрика звериной парфюмерии. Опять ‑ доставание нужных веществ, склянок, пробок, этикеток, суета отправки теперь уже не десятков и сотен, а тысяч баночек с манящими жидкостями, пастами, порошками.
Подсчеты показали, что использование запаховых апеллентов, то есть пахучих приманок, повышало производительность труда охотников на 100%, а иногда в 2, 3, а то и во много раз. Например, по данным научного сотрудника А. Т. Войлочникова, на добычу одного колонка приамурские охотники затрачивали в среднем 260 «капкано‑суток». После применения нашей приманки этот срок сократился до 23 суток, то есть более чем в 10 раз. Кроме того, тяжелый труд зверолова стал легче.
Кормовые приманки на ветру и морозе быстро замерзают, высыхают, теряют запах, и зверь не обнаруживает их даже на близком расстоянии. Пахучая же приманка имеет значительно больший радиус действия, более стойка к действию мороза, легка, малогабаритна: с одним флаконом можно поставить до 50 ‑ 100 и более капканов. Особенно полезна она при мелком и плотном снеге, когда зверь не придерживается своего старого следа и другие методы лова неэффективны, а также в местах, где снега нет совсем.